|
| |
|
На главную - Интерьер
Вадим Цыганов Я не боюсь слова "дилетант"Закончил ГИТИС. Работал как актер в отечественных и зарубежных театрах, занимался сценарной деятельностью. Потом вошел в мир шоу-бизнеса, стал продюсером, писал (и до сих пор продолжает это делать) стихи для многих отечественных исполнителей и коллективов (в том числе и для своей жены - Вики Цыгановой). Лишенный, по собственным словам, тщеславия и не стремящийся быть первым, он - Вадим Цыганов - тем не менее умеет во всем добиваться лучших результатов. Даже когда берется за такое сложное (и жесткое в смысле конкуренции) дело, как дизайн интерьера
Вадим Цыганов: Все довольно-таки просто. Моя жена Вика соблазнила меня на строительство дома. Я долго отнекивался, а потом решил, что все-таки это тоже может быть интересно, и начал строить дом. И когда я уже вник сам во все тонкости строительства и отделки, этот процесс меня просто затянул. Я начал ездить по заграницам , смотреть, как и что делается там, начал посещать всевозможные выставки. Сначала это было просто любопытство, потом я начал что-то анализировать, фотографировать, думать, что можно сделать по-другому. На первом этапе я пробовал делать какие-то реплики, потом понял, что могу делать и абсолютно авторские вещи и интерьеры. И главное, что работать с интерьером - это очень интересно А: Вадим, за свою жизнь Вы сменили немало профессий, которые в основном далеки от дизайна. Как произошло Ваше превращение из актера и продюсера в мебельщика и декоратора? В.Ц.: Наверное, в самом начале мне очень повезло со строителями. Это были прибалты, и когда я показывал им, что и как нужно делать, они выполняли это довольно неплохо (потом, кстати, эти ребята делали Шинок и Бочку - и теперь, приходя туда, я вижу элементы, которые они научились делать под моим руководством ). Неудивительно, что после такого начала я сразу же возомнил, что что-то умею. Стремясь что-то изменить и переделать в моем доме, я приглашал самых лучших художников и объяснял, что я хочу. Они надо мной очень смеялись. Говорили, что это так не делается, брали с меня бешеные деньги, утверждая, что все было бы лучше и дешевле, если бы я согласился с их привычными методами и технологиями. Я скрипел зубами и терпел, добиваясь своего. Но пришло время, когда я понял, что все, что мне нужно, я могу делать сам. Я собрал свою бригаду - простых ребят, с которыми мы начали пробовать что-то создавать. И первую нашу коллекцию целиком купил мой сосед. Потом другому соседу я сделал винный погреб. Теперь это гордость владельцев, куда до сих пор всех водят на экскурсию А: Но чтобы стать дизайнером, мало просто заинтересованности. Неужели Вы не ощущали нехватки знаний? В.Ц.: Сразу. Причем это произошло легко и даже неожиданно. Я полагал, что просто буду строить себе дом, но моя работа сразу стала привлекать к себе повышенное внимание. И было видно, что люди действительно проявляют глубокий интерес. На первой же персональной выставке у меня купили все, что там было, до последнего предмета. Потом меня стали приглашать на все выставки, бесплатно давая мне огромные площади (например, на выставке Мебель 2001 - 240 квадратных метров) А: Многие творческие люди, открывшие для себя дизайн, но не обладающие званием профессионала, обречены всю жизнь делать что-то лишь для узкого круга друзей и родственников. Вам удалось преодолеть амплуа домашнего дизайнера ? А: В чем же, по-вашему, секрет такого успеха? Знаете, в шоу-бизнесе есть востребованные артисты, которые нигде не мелькают, но постоянно работают, а есть попса , которая вкладывает огромные деньги в рекламу, и пока она идет - поют. Но как только реклама заканчивается, о них никто не помнит. Может быть, это не повод для гордости, но в общем-то я уважаю себя за то, что никогда не приходилось тратить деньги на рекламу Во-вторых, я подбираю очень интересный материал. Например, у меня есть совершенно фантастический дуб, который рос на Курской дуге. Его срубили в 1947 году, и 50 лет он лежал, потому что его невозможно было обработать промышленным способом, настолько он был напичкан осколками. Из него собирались спички делать! Мы взяли миноискатель, все повыбирали, и пилим его вручную, делая из этого дерева удивительные по своей энергетике предметы В.Ц.: Во-первых, у меня работают действительно очень хорошие мастера, золотые руки . Прекрасные даже по человеческим своим качествам. И неудивительно, что вещи получаются заряженными хорошей энергией А: Вам старое нравится из эстетических соображений или в нем есть какой-то другой, скрытый смысл? Лиственница у нас тоже очень интересная. После пожара 1812 года практически вся Москва была построена из архангельской лиственницы. А сейчас старые дома ломают, а мы собираем этот уникальный материал и работаем с ним А: Но почему настоящее - только старое? В.Ц.: Конечно есть. Человека трудно обмануть. Когда ты видишь настоящую вещь, появляется какое-то особое ощущение. Сразу видно, что это сделано из старого дерева Вообще само дерево очень помогает в создании того или иного предмета. Оно диктует какие-то свои условия, и мы следуем им. Не ломаем, а наоборот, развиваем и приукрашиваем его индивидуальность. Для меня дерево важнее, чем идея. И если для кого-то сучок - это изъян, то для меня это целое состояние. Профессионалы говорят, что так нельзя делать, нельзя оставлять сучки, нельзя делать такие зарезы. Но, на мой взгляд, именно в таких неправильностях и заключается художественный смысл этих предметов В.Ц.: Не знаю. Это вообще трудно поддается анализу. Но когда ты смотришь на сделанную из старого дерева вещь, она не вызывает у тебя сомнений. Конечно, мы пробуем делать что-то из нового дерева, но у него совершенно другая энергетика и оно по-иному выглядит. Дерево, простоявшее 200 или пролежавшее 50 лет, обладает особым характером, и я стараюсь сохранить его текстуру, насколько это возможно. У меня, например, есть кресло, в спинке которого мы оставили застрявший в дереве осколок В.Ц.: Конечно невозможно. Невозможно изобретать колесо. Невозможно не опираться на опыт предков, не учитывать то, что было изобретено другими народами. Я очень часто езжу в Африку. В арабском мире очень много интересного. Непал, Китай, Индия - везде я собираю какие-то предметы и информацию: как крепилась мебель, как что делалось. Я очень много взял от индонезийской и кельтской мебели и все это синтезировал. У меня нет привязки к какой-то национальной традиции или эпохе. И мне кажется, что обращать внимание лучше на то, что не выставлено в музеях. Иногда деревенская мебель интереснее дворцовой. Иногда в каких-то незаконченных вещах есть неожиданные идеи. И если все это собрать, проанализаровать и переосмыслить, тогда на, казалось бы, традиционной основе можно создать что-то совершенно новое, то, что еще никто никогда не делал. В синтезе, когда, например, срастается малайзийская и северная культура, может получиться нечто совершенно оригинальное А: Но производство мебели - это не только дизайн, но и технология. И разве возможно делать что-то действительно стоящее, не зная ее тонкостей? А: А какую часть работы Вы делаете собственными руками? В то же время я работаю только с настоящими профессионалами. Обычно, когда они только приходят ко мне, приходится с ними бороться, недели две мы не понимаем друг друга, а потом они становятся фанатами и заболевают моими идеями. И при всем своем профессионализме они начинают придумывать какие-то немыслимые вещи. Например, когда мы старим дерево, мы бьем его старым ржавым топором XII века, который дает совершенно необычный рисунок. И таких маленьких домашних секретов у нас очень много, причем часто они открываются абсолютно случайно. Однажды, например, мы покрыли стол лаком и оставили его на холоде, а в результате на нем появилась особая седина , создающая впечатление, что дерево наполнено влагой. Много всяких любопытных нюансов. Например, некоторые вещи красятся луком, чтобы добиться особого оттенка.. А: Каждое из Ваших произведений обладает очень яркой индивидуальностью. Все кресла очень персонифицированы. Нужно ли это мебели? Может быть, имеет смысл делать нечто более универсальное и мебельное ? В.Ц.: Сам я, конечно, мебель не делаю. Я прихожу в мастерскую, посмотрю, побью, могу что-то подрезать, поцокать языком, сказать: Вот здесь надо еще чуть-чуть... А так, чтобы от начала до конца сделать кресло... Я думаю, что я смогу, но зачем? Я рисую эскизы и потом наблюдаю, что из них получается. Но каждая вещь вырастает под моим чутким оком А: Судя по брутальному и несколько агрессивному образу Ваших произведений, нетрудно предположить, что Ваши заказчики - в основном мужчины В.Ц.: Мне кажется, если мы говорим об этих произведениях как о каком-то искусстве, то они обязательно должны иметь свою жизнь, свой характер. А если мы говорим про потребительское отношение к мебели, то есть - много хороших ребят (Филипп Старк например), которые делают замечательные предметы такого рода. Но, честно говоря, я не хотел бы жить в доме, наполненном этими пластмассовыми безжизненными вещами. Все должно быть своим - родным и близким. За каждым предметом, вышедшим из нашей мастерской, стоит какая-то своя история. Когда я работаю с заказчиком, я вижу характер человека, и этот характер находит отражение в том, что я для него придумываю А: Может быть, такое слишком эмоциональное отношение к предметам - это проявление Вашей артистической натуры? В.Ц.: Да, большинство, конечно, мужчины. И, безусловно, агрессивность - это проявление мужского начала. Убивать, завоевывать и защищать - это его предназначение. Хотя иногда я делаю и женские вещи, заменяя узор на более мягкий - с лилиями, цветами Еще мое раздвоение проявляется в том, что я могу быть очень расчетливым и прагматичным и в то же время совершать безумные поступки. Могу долго что-то делать, а потом сломать все мгновенно В.Ц.: Может быть. Моя сегодняшняя деятельность, как и актерская работа, - это тоже самореализация, самовыражение, просто теперь оно происходит через предметы. Еще я очень хочу рисовать и знаю, что обязательно когда-нибудь начну это делать. Я по гороскопу - Близнец, и эта двойственность всегда кидает меня в разные стороны. Впрочем, я привык, что меня два, и легко с этим уживаюсь. Во мне живет и творческий человек, и коммерсант, художник и продюсер. При этом я спокойно веду обе профессии. Я ничего не откладываю и ничем не жертвую. Я, например, пишу стихи и тут же рисую; занимаюсь студийной работой и тут же думаю о том, как построить дом В.Ц.: Бывает. У меня в крови стремление к аболюту. Если мне что-то не нравится, я сразу начинаю все переделывать. Поэтому у меня дома - перманентный процесс строительства. Сейчас, например, второй раз перекрываю только что сделанную камышовую крышу над террасой А: И часто приходится ломать? В.Ц.: Я об этом вообще не думаю. Идея выйти на мировой уровень или что-то в этом роде меня не увлекает. Я прекрасно понимаю,кто я, и осознаю свое место в мире дизайна. Да, так получилось, что я произвел небольшую революцию в подходе к интерьеру, моя работа вызывает интерес, мне не приходится ничего доказывать и с кем-то воевать. Но двигаться в сторону увеличения объемов и организации какого-то большого производства мне неинтересно. Я лучше займусь чем-то новым. Например, сейчас компания Русские самоцветы пригласила меня работать над коллекцией декоративной посуды, и я с удовольствием буду это делать. Еще я очень хочу заняться холодным оружием и создать что-то в своем стиле. Мне нравится доводить начатое до конца, и когда становится ясно, что это получилось, - придумать себе новую идею и новую профессию А: Занимаясь дизайном, к какой вершине, к какому результату Вы стремитесь? У этого процесса есть какая-то высшая цель?
 Das ist fachwerk! …И снова – фахверк. Парадный выход. Елена Шленкина Я боюсь остановок. Из России с любовью. Простота и единство.На главную - Интерьер |
